Как-то звонила некая дама романтического склада. Не знаю, чего хотела, видимо хотела знакомства с последствиями. Как человек с болтом отказать не имел права, поэтому был контактен, мало того, остроумен и обаятелен, насколько позволял отчаянно искрящий от спирта интеллект. От первого свидания отклонилась. Интриганка бля.
Снова звонила. Интересовалась моими литературными пристрастиями. Извинился, соврал, что отойду посрать, и долго лихорадочно искал по полкам учебник литературы за седьмой класс. Потом тихим лиричным голосом читал оттуда «Избранное», сдерживая икоту и практически без ошибок. По-моему произвел впечатление. Почти уверен, что даст.
Звонила. Полтора часа рассказывала про свою кошку, потом перешла к беседам о приусадебных участках. Чтобы вставить что-нибудь умное, сказал ей, что люблю крыжовник. Зря. Полтора часа слушал про крыжовник. Сидел, пил водку и думал о том, как же я, оказывается, ненавижу кошек, приусадебные участки и крыжовник. А ведь так бы жил-жил и не знал. Уснул. Снилась Синди Кроуфорд. Она изгибала потную от страсти спину над чреслами Брюса Виллиса. Сочувственно подмигнула мне, терпи, мол, дружище, потом оторвешься и я понял, что надо, конечно, потерпеть. Когда я проснулся в трубке рассказывали про какой-то сериал.
Снова звонила. Интересовалась моими литературными пристрастиями. Извинился, соврал, что отойду посрать, и долго лихорадочно искал по полкам учебник литературы за седьмой класс. Потом тихим лиричным голосом читал оттуда «Избранное», сдерживая икоту и практически без ошибок. По-моему произвел впечатление. Почти уверен, что даст.
Звонила. Полтора часа рассказывала про свою кошку, потом перешла к беседам о приусадебных участках. Чтобы вставить что-нибудь умное, сказал ей, что люблю крыжовник. Зря. Полтора часа слушал про крыжовник. Сидел, пил водку и думал о том, как же я, оказывается, ненавижу кошек, приусадебные участки и крыжовник. А ведь так бы жил-жил и не знал. Уснул. Снилась Синди Кроуфорд. Она изгибала потную от страсти спину над чреслами Брюса Виллиса. Сочувственно подмигнула мне, терпи, мол, дружище, потом оторвешься и я понял, что надо, конечно, потерпеть. Когда я проснулся в трубке рассказывали про какой-то сериал.