Creomania

Я всегда думал, что сделать это легко. Я всегда был уверен, что, и сам смогу, если меня припечет. Слышал, что на такое способны только сильные духом люди.
Этот день настал, терпеть все это было уже невмоготу, я знал выход.
Высота, бля, как я боюсь высоты. Но мне не просто надо тут постоять, мне надо стать на самый край. Ноги отказываются двигаться, впечатление, что просто приросли к земле. Так шажок, еще шажок. Как же тут страшно. Руки, мои руки, стали мокрыми и липкими. Страх, так действует страх, сковывает наши движения и усиливает потоотделение.
Мое сердце, я слышу, как бьется мое сердце, слышу ушами. Нет, не может быть, разве может так громко биться сердце. Оказывается, может, страх - вот что заставляет его так биться. Шажок еще один, до края совсем чуть-чуть. А может просто уйти от сюда и все?
А как дальше жить? Нет, я силен духом и я смогу, я просто должен, пора прекратить эту опостылевшую жизнь и начать новую…
Шаг, последний шаг, вот он край…во рту пересохло, даже не могу сглотнуть, губы высохли…я стою на самом краю.
Люди…откуда внизу столько людей, почему все смотрят на меня…
Мне страшно, мне очень страшно, я ни когда не думал, что может быть так страшно. Я должен, я не могу поступить иначе. Если бы я не написал эту проклятую записку, я бы просто ушел бы от сюда и все. Но я написал ее и оставил дома, на столе….

Наступил холодный зимний вечер.
Он сидел и смотрел как она спала. Она действительно спала красиво, не каждая женщина может так спать. Иногда когда она сильно уставала, у нее на подушку текли слюнки. Когда он это видел, всегда прижимал ее к своей груди, гладил волосы и нежно называл «тютей».
В эту ночь она была как никогда красива. Ее волосы красиво лежали на маленькой подушке. В лице все было как всегда, но именно сегодня в ее лице появилось выражение спокойствия.
Он гладил ее волосы…его губы слегка улыбались, он вспоминал, как она смеялась.
Двое совсем еще маленьких сыновей сегодня были у бабушки, это было очень редко, когда они оставались вдвоем. Она безумно любила своих сыновей. Так не каждая женщина может, без остатка дарить себя детям. Она подарила ему двух сыновей…
Он взял ее руку в свою. Ее рука была холодной. Как он мог забыть прикрыть окно? Он встал, закрыл окно. Сняв с дивана большой плед, он накрыл ее.
Как же красивы ее губы. Он нежно коснулся ее губ. Холод. В квартире, почему то, было холодно. Он взял ее руки в свои и начал на них дышать, пытаясь согреть.

Темно. Поза странная. Холодно.
Так, надо просто вспомнить. Голова, как же болит голова. Вспомнить нечего, блин…
Я как всегда пошел в ларёк за сигаретами, черная машина, трое мужиков…всё. Да, не густо воспоминаний.
Ладно, вспоминать будем потом. Так, что с руками, они за спиной, хм наручники. А с ногами, хм то же наручники. Теперь чётко обрисовалась первая проблема, это наручники. Хотя назвать это проблемой, это слишком. Холодно. Попытался потрогать, что есть из одежды, из одежды нет ни чего. Ни чего ребята подошли к вопросу психологического воздействия, голый мужик на полу – на половину сломлен. Но к этому я готов. Теперь займемся решением проблемы номер один- наручники. Перевернулся на спину. Теперь двигаясь сантиметр за сантиметром, пальцами прощупать каждую выемку в полу. Кто сказал, что в камере ни чего нет. В камере всегда что-то есть, нет только для того, кто не умеет искать. Руки затекли. Стоп, указательным пальцем потрогал место, где должна быть замочная скважина. Ай да, камера, ай да надсмотрщики. Замочная скважина на наручниках закрыта жестянкой с замочком, который на внутренней стороне. Вот это уже на много хуже, с проблемой номер один придется повременить. Главное, что в наручниках, значит убивать точно не будут, а может и будут но потом. От этой мысли стало даже веселее. Теперь напрячь все мышцы, и сразу расслабить, и так раз десять, стало чуть теплее. Так ребята, пора решать, а то я так и замерзнуть могу.

Чем отличался этот день? Да ни чем, все как обычно, кто слонялся без дела, кто спал, кто смотрел телик. Короче день, обычный день.
- Личному составу корабля, приготовиться к построению на юте,- железным голосом прогундосил транслятор. Корабль с неохотой зашевелился. Шинель, шапка, слюнявчик
- Личному составу корабля построиться на юте. Бля, да они что совсем с ума посходили, на подготовку две минуты. Бегом, 14 отсек, 15 отсек, выход на ют, бегом только бегом, на построении командир корабля, шутки могут закончиться в карцере.
Командир подошел к микрофону.
- Внимание личному составу корабля, объявляю авральную загрузку боекомплекта и продовольствия, через 12 часов выход в море.
Я охуел.
Объясняю почему. Как происходит загрузка этой хренью. Две тысячи человек, делятся на три части, выстраивают цепочку и вперед. Восемь часов, одна часть работает, потом другая и третья без остановок. Через два три дня такой хренотени, корабль полностью загружен и готов к выходу. А тут 12 часов, это просто не возможно!
-Личному составу разойтись и приготовиться к загрузке.

Двое мужчин сидели на поваленном дереве возле самой реки. Был теплый летний вечер.
- Ну, здравствуй, отец.
- Не отец я тебе и ни когда не был.
- Да? Странно, я почему-то всегда думал наоборот…ты очень постарел.
- Да и ты не молодо выглядишь.
-Ты опять сказал, что не отец мне, тогда скажи мне, кто мой отец?
Второй мужчина молча смотрел в даль
- Скажи же мне, кто мой отец…ты молчишь, потому, что знаешь правду. Именно ты и есть мой отец, во мне твоя кровь, во мне твои мысли, во мне твоя плоть, ты мой отец.
- Нет, и никогда этого не будет.
-Это уже есть. Без меня тебе будет ой как тяжко. Потому, что без меня ты ни кто
- Очень интересно, без тебя я ни кто, а ты кто без меня?
Мужчина кашлянул, прикрыв рот ладонью.
Неестественно вывернув крылья, с дерева упала мертвая ворона…Природа в один момент прекратила свою песнь жизни, все замерло и затихло. Тишина резала ухо своей безмолвностью.

Ноют колени. Дискомфорт прерывает поток мыслей, захлестнувший меня, и возвращает к действительности. Осматриваюсь.
Я сижу на корточках, подпирая спиной холодную шершавую стену спортивного зала одной из затрапезных военных частей, которые во множестве разбросаны вокруг всех крупных городов нашей необъятной Родины. Мрачно посматриваю на скайдайверов-перворазников, рассевшихся вокруг на деревянных скамейках. Напряженные лица. Мимика и жесты выдают нервозность. Движения угловатые, резкие, фразы – куцые. Все старательно пытаются казаться непринужденными. Воздух пропитан страхом и запахом грязных носков. В углу зала кучей свалены заряженные купола и запаски.
Единственным светлым пятном на фоне этого мрачного царства выглядит пожилой прапор, с неуемной энергией нарезающий круги между скамеек. Вот уж кто явно в своей тарелке. Пытается поразить воображение молодняка искрометными образчиками армейского юмора, блистает лысиной и остатками интеллекта. В числе всего прочего мы узнаем, что после сброса подруливать нам придется на юго-запад, и что на базе всех желающих будет ждать рулончик туалетной бумаги. Очень смешно, блять.
Ладно, вертушка пришла. Короткая пробежка, построение, неизбежная в таких случаях проверка снаряги, и мы оказываемся на борту МИ-8. Старичок явно преодолел все мыслимые пределы износа и тихо доживает свой срок под неусыпным(!??) надзором пьяных техников. Притулившись у приваренного вдоль правого борта запасного бака, я пытаюсь подавить идеомоторные реакции и жду выхода на окно. Остается только надеяться, что эта скрипящая рухлядь успеет набрать хотя бы восемьсот до того, как рассыплется в воздухе.

Мой Первый Враг. Я помню его так ясно, будто это было вчера. Память вообще, порой, проделывает с нами странные вещи. Она пытается намекнуть нам на нашу исключительность, и мы, обычно, идем у нее на поводу. Идем, не разбирая дороги…

…Мой Враг ужасающ. Он на несколько лет старше меня, гораздо массивнее, одна только мысль о нем вызывает нервную дрожь в коленях. Он избрал меня объектом своих жестоких шуток. Он третирует меня, щедро отпуская пинки и зуботычины. Иногда я не обедаю неделями потому, что деньги изъяты его недрогнувшей рукой. Так сложно в сотый раз объяснить родителям бланш под глазом или разбитую губу. Родители верят. Или делают вид, что верят. Пока. До поры, до времени. Я – молодой, неоперившийся отрок, откуда мне знать, что ложь не может породить ничего, кроме новой, еще более изощренной лжи? Откуда мне знать, что страх очень редко может породить что-нибудь, кроме зависимости? Кроме лжи, возведенной в бесконечность? Так странно, что мы приходим в мир, не обладая мудростью веков, не всосав с молоком матери опыт поколений. Мне ясно – мы для Них пыль, быть может. Их развлекает полет нашей мысли, наши глупые фантазии, наше желание творить… Все, как в театре, после того, как занавес поднят, и актеры выходят на сцену, неся в зал свои ожидания, свои надежды на успех. Многие ли его достойны? И кто сидит в VIP-ложе? Бесконечные вопросы…

Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам...

Я грезил. Грезил ярко, так ярко, что временами это было мучительным. Мир обнял меня. Я растворялся в нем, я стал Миром.

В меня вглядывается Бездна Ницше, меня колют иглы дикобразов Шопенгауэра. Такого не видал и крошка-Карлос во втором внимании…

…На огромной равнине, простирающейся до горизонта, в самом ее центре, сидит Чумазик. Поза лотоса не для него, ему неудобно. Он неотрывно созерцает бутылку немирофки. Пробка запаяна. Мой взгляд задерживается на нем. Главная Отправная Точка.

…Роса омывает грязь с лица Чумазика, стирает очертания, и вот передо мной сидит трехметровый Золотой Будда, доставая из темени кроваво-красные лотосы и разбрасывая их вокруг. Цветы падают на черную растрескавшуюся землю и рассыпаются мириадами алых брызг, образуя множество мелких озер, отсвечивающих пурпуром при свете луны. Я брожу по равнине, я заглядываю в озера, я непроизвольно извлекаю из них целый сонм мыслей, образов и видений.

…Хрупкий Адольф играет в лапту с Моисеем. Они друзья, им есть о чем говорить. Че обнимает Пэм. Они изрядно набрались, они уговаривают Мао Цзедуна рвануть на рыбалку. На Иртыш, конечно. Элдаваоф с Сатанаилом обсуждают достоинства и недостатки Геи, периодически обмениваясь щелбанами и глупо хихикая. Они знают – Мир подождет! Я подожду...

Я вот тут решыл немного напесать об одном довольно концептуальном вапросе. Этот вапрос, как я понял, волновал в той или иной степени многих пользователей. Вопрос свободы слова на партале, и свободы вообще… Не буду углубляццо в фелософею, сразу к делу.
Очень многия, как я вижу, придержываются традицыонных взглядов на правела поведения на форуме. То есть к всевозможным ссорам пользователей между собой, а тем более с адменистрцыей относяццо однозначно негативно. И в то же время, они хотят чтобы новый партал не повторял былых ошыбок и был более свободным, ведь так?
Давайте задумаемсо, а не противоречит ли одно другому, и откуда столь отрицательное отношение к ссорам. Все наверное четали сотирическое произведение нашего уважаемого аффтора Грамгрылова про Литературное кафе… есле нет – очень советую.

Можно возмущаццо, розмахивать рукаме, трясти трусаме над галавой с целью доказать, что этого никагда у нас не было.
Цытирую нах…
-Да кто ты такой? Ты, малакасос, вот напишешь столько же, сколько написал Мастер, тогда и будишь критиковать!,-соседний столик в едином порыве набросился на пацанёнка…
-Ну а если мне непонравилось? Если, как говорится, не торкнуло?
-Ща торкнет…

А может, не будете обманывать себя и скажете: знакомо?

Времени было 22 часа... за окном барабанил дождь, третьи сутки дождь, омерзительный осенний дождь, прошел день 10 октября... отбросив книгу, ухожу на кухню, закуриваю, смотрю в окно... город почти вымер, только троллейбусы гремят да тарабанят комрессорами.
может музыки послушать? что я послушаю? О! Дорз! какая чудная осенняя музыка, такая теплая и цветная. м-на это будет Дорз... врубить чтоли усилок на полмощности? так поздно уже, сосед прискачет опять, что мешаю спать его детику... странно, и чего ему не будет спаться от Дорзов? может у него мама истеричка? она Дорз не выносит, начинает трястись внутри, детик начинает орать и так всегда... да хрен с ними, одену наушники. я даже плэйер заряжу чтобы быть мобильным и выйду погулять под дождем.
а если дождь будет лить неделю/месяц/год? и я так и буду один сидеть. а так выйду на улицу, может встречу кого-нибудь знакомых... скорее бы уже заканчивался этот дурацкий осенний отпуск, два дня отсыпаешься, а потом лезешь на стену вот в такую погоду. может до Татьяны поехать, можно будет потрахаться... да потом надо будет с ней поговорить, а это меня сейчас будет напрягать. йэх! где вы зимние квартиры, где тебя ждут таким, какой ты есть без всяких предъяв???
а пошли гулять... кубик по двору, лужи под ногами, нафиг их обходить? буду ходить напрямую... "ХЭЛЛОУ! АЙЛОВЬЮ...!" - орал Моррисон в наушниках... второй кубик по двору, никого нет... я не встретил ни одного человека, только погасли несколько окон...